Особист

– Я пешком пройдусь, тут близко. Ходьба полезна для сердца. И для нервов. Да и вообще полезна. Ходите, Владимир Александрович, больше. Не смею задерживать, до завтра.

Я подхватил папки, взял под мышку, а только потом сообразил, что хрен мне, кто даст, вынести их с завода просто так. В любом случае, на проходной возникнет вопрос, что за бумаги я решил утащить. По крайней мере, без специального разрешения Калинина, точно не пропустят. Ладно, я туплю, а этот о чем так задумался, интересно?

– Владимир Александрович, не хотите ли, оформить мне вот эту стопку в подобающий вид. Чтоб церберы на проходной не вырвали у меня их, вместе с руками?

– Ох! – Калинин вздрогнул, вынырнул из состояния заторможенности, подскочил ближе, взял личный дела. Затем метнулся к сейфу, достал оттуда печать и… внимание… сургуч! Самый настоящий сургуч! Потом на столе появился рулон бумаги, похожей на ту, в которую часто заворачивают подарки. Заворачивали… В прошлой жизни. Коричневого цвета, достаточно плотная. Далее, папки были превращены в сверток, который крепко упаковали и поставили печать. Размашистым почерком на бумаге Калинин написал, что внутри личные дела, столько-то штук, поставил роспись.