После бури

– Все подростки считают, что матери их излишне опекают. Даже если меня посадят в тюрьму, им будет казаться, что мы видимся слишком часто, – наконец пробубнила он себе под нос.

Психолог сцепил руки на колене, потому что знал: стоит только потянуться за ручкой, Мира немедленно спросит, что он собирается записать. Вовсе не потому, что у нее чрезмерная потребность все контролировать, нет.

– Вы говорите прямо как моя мать, – мягко заметил он.

Мира взмахнула ресницами:

– Да потому что вы не понимаете. Мы ваши мамы. Мы первыми вас полюбили. Сейчас вас любят остальные, но первыми были мы.

– Разве это не делает вас хорошей матерью?

– Это делает меня матерью.

Психолог хрюкнул:

– Да, конечно, вы правы. Мне почти шестьдесят, и моя мама до сих пор беспокоится, что я плохо ем.

Мира подняла подбородок, но понизила голос:

– Мы ваши мамы. Нас остановить невозможно.

Психолог мысленно лез на стенку, оттого что не может это записать.

– А что ваш муж? Петер? Вы так долго жертвовали собой ради его карьеры, а теперь он ненадолго отказался от своей ради вас. Вас по-прежнему мучает совесть?