Гадкая, сладкая и любимая

Старший наследник тут же заглотил брошенную ею наживку и сотрясся всем телом, пытаясь схватить ее за руку:

– Разве матушка не пригласила вас остаться?! – Широко распахнутыми глазами он посмотрел на мать.

Главная госпожа поджала губы и отвернулась.

Пока она пыталась взять себя в руки, ее сын, сбиваясь, затараторил:

– Возможно… возможно, вы могли бы проявить милость ко мне?

– Хэвейд! – Главная госпожа пришла в себя: – Не смей унижаться перед ней!

Вот, как его звали… Хэвейд… Корделия произнесла про себя, пытаясь понять, как бы это звучало, слетая с ее губ. В его имени чувствовались сталь и сила. Короткое, но вместе с тем удивительно тягучее. Жаль, что она не может произнести его вслух…

Корделия осознала, о чем именно думает, и едва не зарычала. Это еще что такое?! Какая ей разница, как звучит его имя?

Она промокла до костей, окоченела, едва дышит от холода и думает неизвестно о чем!

– Разве желание жить – унижение?

Корделия хмыкнула. Госпожа опалила ее уничижительным взглядом, а ее сын, наоборот, посмотрел с мольбой и восхищением: