Волна огня

Гуань-инь подошла к перилам и молча остановилась, словно пробуя опасные воды, прежде чем заговорить. А заодно воспользовалась этим временем, чтобы вытащить из-под халата смятую целлофановую пачку. Вытряхнув из нее сигарету, поднесла ее к губам и похлопала по карманам в поисках зажигалки.

Сейхан вздохнула и достала из кармана старинную зажигалку «Данхилл», латунную, покрытую слоем серебра. Открыв ее, колесиком увеличила пламя и предложила матери.

Гуань-инь наклонилась и прикурила сигарету. Пламя высветило ее уродливый шрам, рану, двадцать шесть лет назад вырезанную на ее щеке следователем вьетнамской тайной полиции. Мать превратила эту рану в почетный знак, сделав ее частью замысловатой татуировки и превратив в хвост дракона, теперь свисавший ей на щеку со лба. Такой же дракон, только серебряный, висел у нее на шее в виде кулона. Сейхан носила похожий, но немного другой, вылепленный из детских воспоминаний о кулоне матери.

Гуань-инь выпрямилась, выпуская струю дыма, а рука Сейхан скользнула к ее дракону. Она представила себя девочкой, растянувшейся на животе рядом с садовым прудом, примерно таким, как те, внизу. Она помнила, как водила пальцем по воде, пытаясь выманить золотого карпа… затем среди ряби отражения появилось лицо матери, идеальное, без шрамов, лишь солнечный свет отражался от серебряного дракона у ее горла.