Книга белой смерти

Нэнси – Нэнс – едва держала себя в руках.

И еще потрясенный Бенджи заметил, что она беременна. Судя по виду, уже на шестом месяце. Она сидела на кухне напротив Бенджи, положив руку на округлившийся живот. Над чашкой чая, обвитой пальцами другой руки, поднимались венки пара, хотя Нэнси до сих пор не отпила ни глотка. У Бенджи в руках тоже была чашка. Чай с ромашкой.

– Я хочу, чтобы вы рассказали нам, что произошло, – сказал Бенджи. – Как все началось.

– Я… – начала было Нэнси, беззвучно шевеля губами, чтобы вызвать воспоминания и подобрать слова, способные их объяснить. Взгляд у нее стал таким же, как у лунатиков. Она смотрела сквозь своих гостей, сквозь стену, сквозь пространство и время, сквозь материальную вселенную на то, что находилось за всем этим.

– Он просто встал и вышел? – спросил Бенджи, стараясь – мягко! – завести разговор о ее воспоминаниях и событиях вчерашнего дня.

– Он… э… Мы встали несколько часов назад. Мы оба учителя, а… а занятий сейчас нет, на прошлой неделе начались летние каникулы. Вообще-то в это время года мы могли бы быть в школе, но зима выдалась теплой, и у нас… ну… снега было мало. Я так понимаю, последствия глобального потепления. Мы уже встали, но… понимаете, просто слонялись из угла в угол. Марк надел джинсы, но не сменил футболку, в которой был, и мы спустились вниз. Я занялась завтраком, а он достал телефон, прочитал новости – про выборы; мы, можно сказать, либералы, хотя в здешних краях это редкость. И… – У нее заблестели глаза, угрожая пролить слезы. – Я услышала какой-то звук, глухой удар. Марк выронил телефон; тот выпал у него из руки на пол. Я сказала: «Дорогой, твой телефон…» – и запомнила, что он… он просто повернулся ко мне со странным выражением лица, как будто… – Но тут поток прорвал плотину, и слезы двумя ручейками потекли по щекам. – Как будто он меня совсем не узнал. Потом Марк встал и вскинул подбородок, словно принюхиваясь, как делает собака, учуяв запах.