По воле Персеид

С годами я пришла к выводу, что слова эти адресованы членам ее секты. Мне было очевидно почему: она ощутила себя преданной, когда поняла, что ни молитвы их, ни кристаллы не смогут ее исцелить. И все же фраза эта вновь и вновь всплывала у меня в голове. Что, если я ошиблась? Теперь уже не спросить: «Кому катиться к черту, мама?» Я проводила взглядом чайку, летевшую против ветра, дождалась, пока она, обратившись в точку, совсем не скрылась вдали, – и только тогда предложила Себастьену слово «гнев».

– Это мы уже брали…

Казалось, он был разочарован, что я не смогла придумать что-нибудь поинтереснее.

Мне очень хотелось сказать ему, что это целый этап, который составляет важнейшую часть переживания болезни. И даже если обсуждать это чувство каждый урок, все равно обязательно найдется еще, что сказать по теме. У нее много интересных граней.

– Хорошо. Тогда, может, спросить их, что они думают о жизни после смерти?

Себастьен улыбнулся.

– Нет, Фабьена, все нормально – пусть будет гнев.

Было ясно, что он не хочет касаться отвергнутой темы, тем не менее я записала себе в телефонные заметки посвятить ей следующее занятие. До сих пор я не решалась ее предложить, чтобы не оскорбить ничьи религиозные чувства, но уже не могла не признать очевидного: многие из больных задавались вопросом, что ждет их на той стороне. Часто, когда я навещала больных и у меня было свободное время, я предлагала нарисовать для них картину и изобразить на ней то, что они скажут. Иногда при мне начиналось обсуждение между пациентом и его родными. Некоторые верили, что воссоединятся с любимыми людьми, другие нет.