Красная карма
– Ну, тебе уже пора, подруга!
Николь вздрогнула. Через несколько минут ей предстояло держать речь в главном амфитеатре Сорбонны и завоевывать внимание слушателей (если они вообще явятся), полагаясь только на свои короткие заметки в блокноте…
– Погоди, мне нужно выкурить еще одну сигаретку.
Подруги укрылись под галереей, опоясывающей парадный двор, и сели на скамью. Чиркнула спичка, и в сером воздухе заскворчали две «голуазки».
– Ну и какова тема твоей сегодняшней лекции?
Николь сделала мощную затяжку, способную спалить горло, и объявила:
– Освободить мысль, мыслить об освобождении.
Короткая пауза.
– Ну ты даешь, старушка! – прошептала наконец Сесиль.
11Николь повезло – она была рыжей.
Нежно-рыжей – цвета меда или коньяка. Родители называли его золотисто-каштановым, но Николь ненавидела это определение – от него несло чем-то американским, а ведь американцы – империалисты! Зато один из друзей ее отца – психоаналитик и последователь Лакана[24] – определил оранжевый цвет как цвет семейного тепла, тепла матки, а также в какой-то степени и материнского тепла мужчины.