Гай

– Мам, смотри! Мы с Настей всё собрали, – Ромка тащит её за руку, чтобы восхититься проделанной работой.

– Спасибо Насте, – смотрит на меня с улыбкой, – что избавила от такого «интересного» многочасового процесса. Играй, а мы с Настей пойдём на кухню.

Кивком увлекает меня за собой, показывая, что при сыне поднимать тему раненого не стоит. Топаю следом, прикрыв дверь, но оставив пространство, в котором видно Ромку.

– Если я сейчас не выпью кофе, просто сдохну, – Алиса стонет, выставляя кружки, и щёлкает кнопку чайника. – Ты будешь?

Соглашаюсь, но с трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить.

– Как он?

– Пациент, скорее, мёртв, чем жив. – Сжимаюсь после её слов, но Алиса, заприметив мою реакцию, продолжает: – Ему за тридцать: крепкий, здоровый мужчина. Имеются старые шрамы от огнестрельных и ножевых ранений. По свежим… – бросает взгляд на дверь, убедившись, что Рома занят поездом, – как и сказала: две огнестрельные, четыре глубоких колотых раны и множество порезов, сломано несколько рёбер и нос, ушибы, ссадины. Босая ступня повреждена. Он долго шёл. Удивительно, как ноги не отморозил.