Дом Одиссея

– Она говорила, что вы появитесь.

– Кто говорил? Что говорил?

– Ты должна пройти с нами на корабль. – И мгновение спустя, когда пришло осознание, что, обращаясь к этой женщине, разумнее не использовать слово «должна»: – Там мы всё сможем объяснить.

– Нет. Это Итака. Вы идете ко мне.

Эти мужчины – не спартанцы Менелая. Они – микенцы, своими глазами видевшие, как царица Клитемнестра правила землями мужа. Они, что удивительно, привыкли слышать «нет» от женщины.

– Мы должны привести капитана.

Женщина резким кивком выражает согласие, и стражи бросаются прочь.

Возвращение не занимает у них много времени. Угроза, исходящая от неизвестной, возможно, божественной лучницы или лучниц, поджидающих в темноте, заставляет поторапливаться даже – а скорее всего, особенно – самых опытных ветеранов. К моменту их возвращения на окраину Фенеры, туда, где свет факелов теряется в темноте, освещая лишь начало узкой грязной тропки, женщина все еще там, стоит подобно статуе, облаченной в бронзу и шкуры животных. Она хотя бы моргала? Ну конечно, она моргала, ходила, разминалась, обменялась парой слов с одной из вымазанных грязью дозорных, прячущихся на краю деревни; а затем, услышав приближающихся солдат, снова заняла свою позицию, чтобы создать впечатление, будто ни громы с молниями, ни даже извержение вулкана не отвлекут ее от исполнения своего долга. Позвольте заверить, ведь я-то видела героев Трои вблизи, что иногда даже Парису приходилось отлучаться в кусты по-большому, а милашка Гектор с его носом-пуговкой храпел, как медведь, и пердел, как бык. Вот вам и величественность застывших в мраморе героев.