Скитальцы. Пьесы 1918–1924

Занавес

23–i–18

Трактир «Пурпурного Пса».

Колвил – хозяин – и Стречер – немолодой купец – сидят и пьют.

Стречер

•              Я проскочил, он выстрелил… Огонь
•              вдогонку мне из дула звучно плюнул,
•              и эхо рассмешил, и шляпу сдунул;
•              нагнулся я, – и вынес добрый конь…
•              Вина, вина испуг мой томный просит…
•              Я чувствую, – разбойник мой сейчас
•              свой пистолет дымящийся поносит
•              словами окровавленными!

Колвил

•                                                                     Спас
•              тебя Господь! Стрелок он беспромашный,
•              а вот поди ж – чуть дрогнула рука.

Стречер

•              Мне кажется, злодей был пьян слегка:
•              когда он встал, лохматый, бледный, страшный,
•              мне, ездоку, дорогу преградив, —
•              поверишь ли, – как бражник он качался!

Колвил

•              Да, страшен он, безбожен, нерадив…
•              Ох, Стречер, друг, я тоже с ним встречался!
•              Сам посуди; случилось это так:
•              я возвращался с ярмарки, и лесом
•              поехал я, – сопутствуемый бесом
•              невидимым. Доверчивый простак,
•              я песенку мурлыкал. Под узорной
•              листвой дубов луна лежала черной
•              и серебристой шашечницей. Вдруг
•              он выскочил из лиственного мрака
•              и – на меня!

Стречер

•                                        Ой, грех, – мой бедный друг!

Колвил

•              Не грех, а срам! Как битая собака,
•              я стал юлить (я, видишь ли, кошель
•              червонцев вез) и выюлил пощаду…
•              «Кабатчик, шут, – воскликнул он, – порадуй
•              побасенкой – веселою, как хмель,
•              бесстыдною, как тысяча и десять
•              нагих блудниц, да сочною, как гусь
•              рождественский! Потешь меня, не трусь,
•              ведь все равно потом тебя повесить
•              придется мне». Но худо я шутил…
•              «Слезай с коня», – мучитель мой промолвил.
•              Я плакать стал; сказал, что я, Джон Колвил, —
•              пес, раб его; над страхом распустил
•              атласный парус лести; побожился,
•              что в жизни я не видел жирных дней;
•              упомянул о Сильвии моей
•              беспомощной, – и вдруг злодей смягчился:
•              «Я, – говорит, – прощу тебя, прощу
•              за имя сладкозвучное, которым
•              ты назвал дочь; но, помни, – с договором!
•              Лишь верю я вот этому пращу
•              носатому, с комком сопли свинцовой
•              в ноздре стальной – всегда чихнуть готовой
•              и тьму прожечь мокротой роковой…
•              Но так и быть: поверю и горгоне,
•              уродливо застывшей предо мной.
•              Вот договор: в час бури иль погони
•              пускай найду в твоем трактире «Пса
•              Пурпурного» приют ненарушимый,
•              бесплатный кров: я часто крался мимо,
•              хохочущие слышал голоса,
•              завидовал… Ну что же, ты согласен?»
•              Он отдал мне червонцы, и бесстрастен
•              был вид его. Но странно: теплоту
•              и жажду теплоты – я, пес трусливый,
•              почуял в нем, как чуешь в день тоскливый
•              стон журавлей, в туманах на лету
•              рыдающих… С тех пор раз восемь в месяц
•              приходит он спокойно в мой кабак,
•              как лошадь пьет, грозит меня повесить
•              иль Сильвию, шутя, вгоняет в мак.

Входит Сильвия.