Человек из СССР. Пьесы 1927–1938

Марфа. Да мне все одно. Я его сроду не видала.

Антонина Павловна. Вот. Нечего сказать – хорошо он ее натаскал.

Любовь. Я никогда и не сомневалась, что Алеша собьет ее с толка. Когда он пускается описывать наружность человека, то начинается квазифантазия или тенденция. (КМарфе.) Из кондитерской всё прислали?

Марфа. Что было заказано, то и прислали. Бледный, говорит, ворот поднят, а где это я узнаю бледного от румяного, раз – ворот да черные очки? (Уходит.)

Любовь. Глупая бытовая старуха.

Антонина Павловна. Ты, Любушка, все-таки попроси Ревшина последить за ней, а то она вообще со страху никого не впустит.

Любовь. Главное, она врет. Превосходно может разобраться, если захочет. От этих сумасшедших разговоров я и сама начинаю верить, что он вдруг явится.

Антонина Павловна. Бедный Алеша! Вот кого жалко… Ее напугал, на меня накричал почему-то… Что я такого сказала за завтраком?

Любовь. Ну, это понятно, что он расстроен. (Маленькая пауза.) У него даже начинаются галлюцинации… Принять какого-то низенького блондина, спокойно покупающего газету, за– Какая чушь! Но ведь его не разубедишь. Решил, что Барбашин ходит под нашими окнами, значит, это так.