Глаза Гейзенберга

– И что?

– Они минут пять хохотали. Единственный раз, когда я видел, чтобы хамаляне по-настоящему смеялись.

– Хочешь сказать, они тебя разыграли, а ты до того рассердился, что нажал экстренную кнопку? Мне казалось, ты говорил, что у них нет чувства юмора.

– Слушайте, умник! Вы хоть подумали о том, кем надо быть, чтобы сунуть живого зверя в кипяток ради шутки?

– Жутковатый юмор, – согласился Стетсон. – Но все же юмор. И поэтому ты вызвал КИ?

– Поэтому тоже!

– А еще почему?

Орн описал инцидент с комическим падением в кучу фруктов.

– А они, значит, даже не рассмеялись, и это возбудило в тебе подозрения, – подытожил Стетсон.

Лицо Орна потемнело от гнева.

– Ага, и на шутку с порджо я просто обиделся! Конечно, вам уже все ясно! А я все равно прав про них всех! Давайте, делайте из этого свои выводы!

– Именно так я и собираюсь поступить, – сказал Стетсон, завел руку за приборную панель багги, вытащил микрофон и заговорил в него: – Это Стетсон.

«Ну что, я доигрался», – подумал Орн. Под ложечкой засосало, к горлу подступила кислая горечь.