Неотправленные письма

– Слава, что стоишь, как каменная баба? – строго спрашивает Лилия Николаевна. – Швы проверила бы, ты медсестра или кисейная барышня.

Слава торопливо проверяет повязки на культях, точнее, на культе и остатках правой руки. Швы не кровоточат и выглядят именно так, как должны выглядеть на следующий день после операции – громадные багровые рубцы, избороздившие то, что осталось от предплечья и кисти правой руки и культю левой.

– Всё в норме, Лилия Николаевна, – рапортует она.

– В норме… – ворчит та. – Разве это норма – такой красивой девочке руки по локоть отрывать.

– Вы так говорите, будто некрасивым девочкам или мальчикам можно отрывать руки, – замечает Екатерина.

– Никому нельзя, – соглашается Лиля Николаевна, протирая лоб девушки на койке влажной салфеткой. – Но всё-таки это особо несправедливо, – когда страдают такие девочки. А ещё хуже, когда дети… у нас тут с этим, тьфу-тьфу-тьфу, спокойно, а что в Донецке делается… проклятые фашисты…

– …Так что ты меня спросить хотела? – уточняет Екатерина, когда Лилия Николаевна уходит. Девушка без рук расслабленно дремлет; Екатерина и Слава стараются не смотреть на лежащие поверх одеяла изуродованные обрубки.