Проклятые

Умереть – это хуже, чем получить «двойку» или попасть под арест, или обрюхатить подружку на выпускном. Но мы умерли, мы все испортили, и уже ничего не исправить.

Все молчат, и я тоже.

Моя мама заявила бы вам, что я всегда была жуткой трусихой. Она сказала бы так: «Мэдисон, ты уже умерла… так что хватит навязываться».

Наверное, по сравнению с моими родителями любой выглядит трусом. Мои мама с папой вечно брали в аренду небольшой самолет и летели в какой-нибудь Заир, чтобы привезти мне на Рождество очередного приемного братика или сестренку, хотя мы даже не праздновали Рождество. Мои одноклассницы находили под елкой котенка или щенка, а я – нового братика или сестру из какой-нибудь бывшей колонии, где не жизнь, а сплошной сущий кошмар. Намерения у родителей были самыми добрыми, но дорога в ад вымощена саморекламой. Каждое усыновление происходило в рамках медийной кампании, приуроченной к выходу нового фильма у мамы или первичному размещению акций у папы, о чем объявлялось с помощью ураганного шквала пресс-релизов и фотосессий. Когда ураган стихал, моего нового приемного братика или сестренку отправляли в хорошую школу-интернат, они больше не голодали, получали прекрасное образование и перспективы на светлое будущее, но больше не появлялись за нашим обеденным столом.