Проклятые

Гигантские пальцы облепили меня, как смирительная рубашка. Они вонзились в рыхлый завал из обрезков ногтей и выхватили меня, как выдергивают из подземной дремоты морковь или редис.

О, боги, может быть, я избалованная и далекая от жизни дочурка богатых и знаменитых родителей, но я все-таки знаю, откуда берется морковь… и откуда берутся дети… хотя и не понимаю, откуда взялся Горан.

С высоты мне видно все: море Насекомых, равнины Битого Стекла, Великий океан зря пролитой спермы, бесконечные ряды клеток, где томятся проклятые души. Подо мной простираются адские просторы, включая демонов всех мастей, которые бродят туда-сюда и пожирают своих незадачливых жертв. В наивысшей точке подъема меня поджидает каньон Влажных Зубов. Ветер жаркого гнилостного дыхания обдает меня вонью похуже, чем было в общественных туалетах в экологическом лагере. В открытой пасти шевелится чудовищный язык, покрытый вкусовыми сосочками размером с мухоморы. Толстые губы лоснятся, огромные, будто тракторные колеса.

Великанша подносит меня ко рту. Я упираюсь обеими руками в ее верхнюю губу, а ногами – в нижнюю. Я как рыбья кость, растопырилась жестко и широко, и меня просто так не проглотишь. Губа под моими руками – на удивление мягкая и приятная на ощупь, словно банкетка в дорогом ресторане, но очень теплая. Словно касаешься кожаной обивки сиденья «ягуара», на котором недавно приехали в Ренн из Парижа.