Двести третий день зимы

«Слушай. – Обычно Нюта не страдала приступами излишней честности, но от Славика у нее тайн не было, и заводить их не хотелось. – Вообще я с ней расплатилась».

«Только не говори, что натурой». – Славик прислал разбитое сердечко.

«Нет. – Нюта задержала дыхание и напечатала: – Я стырила из института экспериментальный табак. И отдала его за книжку. Не специально. Просто так совпало».

Отложила телефон, встала, не спеша полила землю в подсохшем горшке, ножницами отрезала пару увядших листиков, поправила лампу, чтобы свет падал на фиалки равномерно. Все это время телефон нервно вибрировал:

«Что?»

«Ты с ума сошла?»

«Нюта, блядь!»

«В смысле – стырила? Ты шутишь?»

«Ладно. Ты шутишь. Окей».

«Идиотская шутка. Но окей».

«Или не шутишь?»

«Нюта! Ты не шутишь?»

«Так. Стоп. Если это не шутка, то это пиздец».

«Ты понимаешь, что натворила? Она же тебя сдаст!»

«Тая эта чертова. Обязательно сдаст».

Нюта присела у телефона, набрала одним пальцем:

«Не черти».

Тут же получила ответ:

«Да пошла ты».

«Перестань истерить, – попросила Нюта. – Никого она не сдаст. И ничего страшного я не сделала. Табак был в раздаточных материалах. Это не преступление».