Сын Петра. Том 1. Бесенок

– Славно, славно, – похлопала Наталья Алексеевна, когда импровизированный допрос племянника завершился. – Новое слово в русской поэзии. Надеюсь, ты не оставишь этого своего увлечения. Только впредь лучше разузнать, о чем ты стихи слагаешь.

Царевич вполне искренне смутился.

Он слышал, что Пушкин был озорник. Но думал, что это проявлялось во всяких выпадах против неприятных ему людей. О каком-то политическом контексте в его, казалось бы, не связанных с этими вещами стихах, парень даже не догадывался. Из XX или XXI века обывателям этого было уже не видно. А тут… да, действительно. Нужно крепко думать с такими вот выходами.

Впрочем, дело сделано. И он перешел к следующему этапу.

– Оно, тетя, больше шалость, – произнес Алексей. – Мне больше по душе механика, арифметика и прочие науки о естестве, сиречь о природе.

– Зря. Мне было бы отрадно, если бы время от времени радовал нас своими шалостями стихотворными.

– Да… да… – раздалось отовсюду.

– Я даже не знаю. Попробую, но ничего не обещаю, – теперь уже наигранно смутившись, ответил Алексей. Слишком наигранно, чтобы все это поняли.