Скитальцы

Эко достал свои очки для видеосъемки и надел их. Обошел номер, фиксируя все детали взглядом. Затем он достал из багажа различные инструменты и расставил по комнате: устройство для записи распределения температуры, анализатор воздуха, солнечный хронометр и тому подобные вещи. Небольшие приспособления зажужжали и стали похожи на яйца динозавров, из которых вот-вот кто-то вылупится.

Эко понимал, что уникальная марсианская эстетика может произвести фурор. Каждое крошечное отличие декора от земных стандартов создаст у зрителей ощущение чего-то экзотичного, таинственного и далекого. Это был способ психологического удаления сцены событий от наблюдателя, уменьшение реальности до размеров образа во избежание конфронтации с чем-то новым.

Но так снимать Эко не хотел. Такой фильм, вне всяких сомнений, порадовал бы марсианские власти. Сразу же после высадки из шаттла официальные представители Марса окружили Эко коконом непроницаемого дружелюбия. С энтузиазмом, замешанным на бюрократии, ему говорили о том, что все здесь совершенно счастливы видеть его на Марсе, и говорили, что ждут не дождутся, когда он покажет Земле настоящий Марс, и надеются, что его искусство внесет вклад в растущую дружбу и доверие между двумя планетами. Эко улыбался, кивал и, как попугай, твердил одни и те же сентиментальные фразы насчет того, что он уверен, что Марс полон красоты. В вестибюле шаттл-порта они радушно пожали друг другу руки, и Эко даже запустил дрон для съемки этой сцены.