Змеиная вода

– И к чему вы привязаны? – Анатолий сощурился.

– К кому. Зима… удивительная женщина.

– Старая. Страшная. Пользованная. Вам не противно?

А может, и не в печень. Все же цивилизация цивилизацией, а нервы у Тихони остались прежними, расшатанными войной.

– А вам не противно, – Бекшеев разжал ладонь. – Находиться в доме человека и оскорблять его… гостей?

– Я не просил… об этом вот, – Анатолий махнул рукой. – Сборище… выставка тщеславия и глупости.

И сам он часть этой выставки.

– Господь не даром говорит, что скромность – лучшее украшение. Скромность и смирение. Смирение и скромность, – он стиснул руку. – А это вот…

Зима обернулась и Бекшеев поймал взгляд её. И беспокойство ощутил, даже несмотря на расстояние. Смирение? Скромность?

Ни того ни другого в ней не было.

К счастью.

– Рядятся… хвастаются нарядами… один другого роскошнее…

– Дорогой, – раздался тихий шелестящий голос. И Анатолий осекся. А нить, связывавшая их с Бекшеевым, разорвалась. – Я здесь, признаться… потерялась…

– Матушка, вам лучше? – Анатолий обернулся. – Позвольте представить. Это моя матушка, Мария Федоровна… матушка, это князь Бекшеев…