Корни. О сплетеньях жизни и семейных тайнах

Его вопрос прозвучал неожиданно и уколол мою совесть. Он что, считает меня какой-то пронырой, которая всё мотает на ус и всюду видит дармовой материал для своих сочинений? А литературу и журналистику – пустым занятием для бестактных людей? Он в мягкой форме запрещает мне писать? Что зависит от моего ответа, притом что я сама для себя его еще не сформулировала?

«Нет, конечно», – ответила я.

«Хорошо. Наш отец был очень замкнутым человеком».

В начале июля мне написал еще один брат, после того как С. сообщил ему о моем существовании. Он был учителем и жил в Шанхае с молодой женой и семилетней дочкой. У него были уши с длинными мочками, как у Будды. Темные волосы. Кожа, похожая на мою. Я обнаружила сходство, особенно на наших подростковых фотографиях, где нас снимали у воды. Матери-японки, белые отцы, на удивление одинаковое детство. Мы увлекались одной и той же музыкой (генетический инстинкт или веяние времени?), оба любили вкусно поесть. Разница в возрасте – всего три года. То, что я знала о его жизни, повторялось в моем прошлом.