В.В. Тетрадь с рисунками на полях

– Значит, вы уверены, что меня все-таки попытаются убить? – осторожно спросил художник.

– В этом не может быть никаких сомнений, – отвечал Загорский.

– Вот черт! – огорчился Верещагин. – Скажу вам честно, я не затем ехал в Америку, чтобы меня тут похоронили.

Коллежский советник отвечал, что в этом есть и вина самого художника: зачем он ввязался в шпионскую историю с двигателем? И Загорский лукаво поглядел на живописца.

– Возможно, я поступил не подумав, – покаялся Василий Васильевич. – Но мной двигал естественный патриотизм и, что греха таить, любопытство.

– Патриотизм – прекрасная вещь, в любопытстве тоже нет ничего слишком уж плохого. Но вместе они образуют весьма взрывоопасную смесь, – заметил Загорский.

Немного подумав, художник предложил обратиться в местную полицию: может быть, ему дадут какую-то охрану?

– И что вы скажете в полиции? – осведомился коллежский советник. – Поведаете им душещипательную историю о том, как вступили в сговор с инженером Тимоти, чтобы увезти в Россию секретный двигатель и тем подорвать военную мощь Америки?