Снег, путь и приворот

Ее встретил на удивление чистый морозный воздух, пахнущий травами. После вселения в старую баньку утекшей с пожарища ведьмы печь ей переложили «по-белому» и подмазывать да белить не забывали.

Старуха Волмянка сидела у стола, разбирала мешочки с травами. Своего занятия она не прервала, только кивнула приветственно припозднившейся гостье. Боярыня молча поставила миску с едой на шесток и села. Знала уже, что ведьма не любит спешки и многое поймет сама, если просто помолчать рядом с ней.

Запах трав окутывал, приносил успокоение, и понемногу тревоги Красимиры улеглись. Она смотрела на морщинистые руки ведьмы и удивлялась их ловкости и проворству. А та что-то смешивала, пересыпала, отмеряла в маленький горшочек. Наконец залила травы и ягоды кипятком из котла и убрала горшочек в печь. Потом собрала все со стола, протерла его пучком соломы, которую кинула в огонь, и накрыла выскобленную столешницу полотняной скатерью:

– Говори, боярыня, что за кручина тебя точит?

Красимира вздохнула. Для всего городка она была красивой, властной, надменной боярыней, железной рукой держащей хозяйство. Да, возраст оставил следы на ее лице, но правильно подобранные платы и украшения позволяли сохранять иллюзию и безупречность облика. Бабка же Волмянка видела боярыню рыдающей от боли, извивающейся на вот этом самом полке и воющей от ощущения уходящей жизни. Последние роды едва не унесли жизнь Красимиры. Только ведьма из деревушки погорельцев осмелилась растолкать воющих баб и прийти боярыне на помощь. Сделала что надо, спасла и мать, и дитя, а потом еще три месяца почти выхаживала лежащую пластом боярыню, не отдавая дитя кормилице. Да еще и боярина каждый день притаскивала, совала дочь в руки, вещая что-то про необходимость не только материнского, но и отцовского тепла.