Афганский рубеж

После предполётных указаний, комэска построил всех лётчиков и дал заключительные наставления.

– Итак, очередной лётный день. Взлетаем туда, садимся оттуда, – показал он направления взлёта и посадки.

Ефим Петрович задумался, почёсывая подбородок и глядя на вышедшее из-за облаков яркое среднеазиатское солнце. Март месяц, а на термометре днём уже доходит до плюс 25°.

– Батыров и Клюковкин ко мне, остальным разойтись, – дал команду Енотаев.

Мы с Димоном подошли к командиру. Он всё так же продолжал водить рукой по щетине.

– Ты готов? – спросил у меня командир.

– Так точно.

– Проверил у него подготовку? – повернулся Ефим Петрович к Батырову.

– Да. На удивление всё написано. Даже схемы полётных заданий нарисованы.

– Ладно. Дима на месте, а Клюковкин в вертолёт.

Только я отошёл, как за спиной послышался очень строгий голос Енотаева. Он старался говорить тише, но не сильно получалось.

– Дима, хреново кончится. Думай давай! – услышал я.

Интересно, это он обо мне так или про что-то другое.

Аэродром постепенно пробуждался. Рассвет уже озарил пустынную местность вокруг лётного поля. Вдали можно уже разглядеть очертания сопок закрывающих вид на железную дорогу в сторону Термеза.