Тринадцатое дитя

Эта мысль не придала мне уверенности. Наоборот. Я ловила себя на том, что украдкой поглядываю на свои руки и гадаю, справятся ли они с такой сложной задачей.

Но Меррик верил в меня, даже когда я в себя не верила. Меррик сказал, что у меня все получится, и, прожив год в доме, который он создал одной силой воли, я поняла, что его слово было важнее всего остального.

Я читала до поздней ночи и легла спать только тогда, когда у меня начали слипаться глаза и я испугалась, что из-за сонливости пропущу что-то важное.

Следующим утром за тостами с джемом я читала о способах трепанации черепа. Попивая послеобеденный чай, я изучала методы вскрытия и дренажа гнойных абсцессов. За ужином практиковалась на вареных яйцах вырезать катаракту из помутневшей роговицы.

В ту ночь мне снились кровь и костная ткань, но я спала крепко, проснулась бодрой и отдохнувшей, быстро позавтракала и снова села за учебу.

Весь следующий день я изучала обширный раздел, посвященный разрезам и хирургическим инструментам. Мне хотелось попробовать себя в деле, воссоздать те операции, о которых я читала, испытать все на собственном опыте: вот я растягиваю разрез, ощущаю под пальцами скользкие теплые внутренности пациента, откладываю инструменты и знаю, что хорошо справилась с работой. Впервые с тех пор, как Меррик привел меня в Междуместье, я мечтала стать целительницей. Не потому, что так хотел крестный, а потому, что так хотелось мне самой.