Тринадцатое дитя

– Желаю вам радости и благоденствия, – нараспев проговорила принцесса и дала ему медную монетку. Ее руки были в тонких кружевных перчатках – такого же нежно-лилового оттенка, как и шелковые розы, украшавшие ее наряд, – и мне вдруг подумалось, что, может быть, эти перчатки нужны ей не только для красоты. Возможно, это средство защиты. Мера предосторожности, чтобы случайно не прикоснуться к кому-то из нас, простых смертных.

– Пусть боги будут к вам благосклонны, миледи, – пробормотал Берти и подтолкнул меня вперед.

– Желаю вам радости и благоденствия, – повторила принцесса страдальческим голосом, уже уставшая от своих священных обязательств. Хотя она стояла ко мне лицом, ее яркие зеленые глаза смотрели в одну точку где-то над моим левым плечом. У нее явно не было желания встречаться со мной взглядом. Она открыла ридикюль – из того же зеленого атласа, что и ее пышная юбка, – и достала оттуда монету, которую опустила в мои подставленные ладони. Я чуть не подпрыгнула от счастья. Это был вовсе не медный грош, который достался Берти. Моя монета была серебряной и тяжелой – тяжелее всех денег, которые мне доводилось держать в руках.