Мне уже не больно

Лазарев бережно поднял меня с пола, словно я была маленьким ребенком, и уложил обратно на кровать. Он укрыл меня пледом, подтыкая его по бокам так аккуратно, как это делала моя бабушка, когда я была маленькой. Это вызвало странное ощущение. Я чувствовала себя защищенной, но эта защита была такой непривычной, что не могла заставить себя расслабиться полностью.

Я лежала под пледом, чувствуя его тяжелый взгляд. Он смотрел на меня, возможно, решая, можно ли оставить меня одну. Можно ли уйти, когда я осталась в таком состоянии, уязвимая и слабая.

– Пожалуйста, – прошептала я, не открывая глаз. – Не уходите. Останьтесь… хотя бы до тех пор, пока я не усну.

Эти слова были настолько искренними, что я сама удивилась, как легко они слетели с губ. Мне не хотелось оставаться одной. Я слишком устала от одиночества.

Тогда, в том болезненном и затуманенном лекарствами состоянии, Лазарев казался мне настоящим спасителем. Я не могла рассуждать здраво, не могла задаться вопросом: зачем ему нужно помогать кому-то вроде меня? Незнакомому человеку, сироте, которая едва достигла совершеннолетия, не представляющей никакой ценности. Я просто воспринимала его заботу как что-то естественное, как будто сама судьба решила подарить мне шанс на лучшее будущее. В том состоянии я не пыталась понять, что его мотивы могут быть гораздо глубже и запутаннее, чем просто доброе сердце.