Ночь трех смертей

Паршин снова умолк, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами: стоя в актовом зале, он видел перед собой не лица сотрудников МВД, а истерзанное тело девушки и искаженное горем лицо ее отца. Спустя минуту Паршин вновь заговорил:

– По словам патологоанатома, умерла девушка не сразу. Булыжник – это уже потом, а сначала этот подонок сломал ей нос и исполосовал ножом бедра. В мелкую клеточку. Кровь пропитала подол ее платья так, что невозможно рассмотреть узор.

– И никто ничего не услышал? Неужели она не кричала? – послышался вопрос из зала.

– Может, и кричала, только он запихнул ей в рот кляп из ее же платка, при этом выбил два передних зуба. Представляете, с какой силой нужно было вдавить платок, чтобы зубы вылетели?

– Своими руками удавил бы гада! – донеслось с задних рядов.

Из президиума тут же поднялся секретарь городского политотдела товарищ Краснов и, смущенно откашлявшись, проговорил:

– Самосуд мы устраивать не станем. Ваше негодование объяснимо, но мы живем в цивилизованном обществе, которое умеет бороться с подобными асоциальными элементами, поэтому взываю к вашей партийной совести и призываю пресекать всяческие разговоры о самосуде.