Штык ярости. Том 3. Суворов против Наполеона

Император Александр, в отличие от отца Павла, великолепно умел сохранять приятную мину при плохой игре. Он оглянулся на приближенных, тоже мельком осмотрел их и тонко улыбнулся полководцу.

− Верно говорите, князь, вы попали на другое торжество, на котором мы продолжаем отмечать ваши заслуги. Скидывать кого-либо с возвышений нет никакой необходимости. Лучше объясните нам, насколько сильным было сопротивление англичан в вашем походе? И насколько вы уверены были в поддержке французов, коли вам удалось бы добраться до берегов Ганга? Я читал донесения, однако же, хотел услышать все эти сведения из ваших уст.

− Да, и расскажите, ваше сиятельство, вернее, ваша светлость, правда ли, что треть армии выбыла из строя по причине ранений и болезней, а также вследствие чересчур поспешного марша? − добавил один из придворных, стоявших по правую руку от царя. Он был молод, почти ровесник Александра и держался весьма уверенно и дерзко и облачен в роскошный парадный мундир генерал-майора с позолоченными эполетами и массой орденов и медалей. Я знал его еще со времен изучения отечественной истории в институте, и слышал о нем еще давно, а воочию увидел только сейчас. Это был Адам Чарторыйский, участник так называемого Негласного комитета при молодом императоре, участники которого обсуждали с самодержцем возможные пути развития государства и давали ему советы.