И камни плачут по ночам

Но кое-что я был намерен все же изменить.

Четыре года следования правилам, четыре года, как испытание моего терпения и послушания. Не ходить, не говорить, не … – никакого результата. Довольно. Пора было что-то менять, даже если это рассердит Ксеркса. Все же я далеко не самый слабый мужчина в Империи.

Эта мысль пришла в голову весьма неожиданно на последних неделях пути по пустыне. Песок тихо скрипел под лапами куджанов, перекатываясь пока еще рассыпчатой розово-золотой массой. Мерное покачивание в седле убаюкивало, позволяя мыслям двигаться плавно и так, как им самим хотелось. Не сильно отвлекала даже магия, с помощью которой приходилось охлаждать песок под ногами солдат. Воздушная тропа змеилась по барханам с такой легкостью, словно я и не вел по этой пустыне целый караван, сдерживая обжигающий зной.

Когда на горизонте появились, сперва в виде размытого марева, а затем, становясь все четче, светлые стены города, я принял окончательное решение. Осталось только придумать, с какой стороны подойти к этому вопросу. Так, чтобы урон все же был минимальным и волна, что непременно поднимется, достигнув Ксеркса, успела опасть у подножия трона, не привлекая слишком уж пристального внимания повелителя.