Седина в бороду, говоришь?

На всякий случай отошла за стол, выстраивая между собой и Голиковым хоть какую-то преграду. Но Матвей ничего и не предпринимал. Он просто стоял, заложив руки в карманы брюк. Видимо, час икс действительно пробил, и муж пошёл на это осознанно. Не будет никаких «прости, меня черти попутали», ну или какой-то другой «милой» глупой отмазки, когда рогатые обвинялись во всём том, что с упорством грешников, которые хотят в ад, творили неверные мужья.

– Он… во всём признался? – пробормотал сын с непониманием.

– Да, – кивнула я. – Сказал, что у него уже два года есть женщина, и именно она ночевала тогда у нас дома. И именно она украла наши деньги. Но если ты их тоже взял – будь добр вернуть прямо сегодня.

В голосе моём сквозили нотки, которые уходили куда-то наверх, к фальцету.

– Папа… так сказал? – растерянно проговорил Илья, и Матвей не выдержал.

Подошёл ко мне, но я отступила. А муж пророкотал:

– Давай поговорим наедине, Инна. Положи, пожалуйста, трубку.

Делать этого самой и не пришлось. Илья трусливо отключил связь, как только услышал голос отца. Когда это успело случиться? Когда мой сын стал от меня скрывать настолько серьёзные вещи? И готов был выгораживать подлеца-папу, взяв на себя вину бог весть за что?