Прорвемся, опера!

Дружинин извивался как уж, но я держал. Получилось. Мне уже не придётся видеть, как умирает друг, этого не случилось.

У меня получилось. А если получилось с этим, получится и с другим. Теперь я это знаю.

– Потащили его, Пашка, – сказал Якут. – Увезём к нам, вопросики к нему имеются…

Под сильный скрип тормозов служебная машина остановилась у отдела милиции, рядом со стоящим там белым москвичом 412-й модели.

Очень хорошо знакомая мне машина. На мгновение я даже опешил. Но это он. Из москвича вышел мужик с морщинистым лицом, одетый в кожанку, среднего роста, но крепкий. Он нас узнал, помахал нам широкой ладонью и закурил, потом махнул рукой, показывая, что хочет со мной поговорить.

– О, Лёха Васильев, – сказал Якут. – Тебя ищет, Пашка. Ладно, поговори, а мы сами дотащим, никуда он не денется.

Он открыл дверь и выкрикнул, глядя на здание:

– Васька! Помоги мне!

На втором этаже в открытое окно высунулся высокий мужик под полтинник, с красным лицом и пышными рыжими усами. Это был опер Устинов. Шутник и балагур в звании капитана.