Прорвемся, опера!

– Чё? – грубо спросил он у меня.

Я чуть потянул собаку, и Сан Саныч поднялся к окошку, заглянув туда и вывалив язык. Ермолин чуть просветлел.

– О, Сан Саныч. У меня тут только для тебя ничего нет. Тебе же карамельки нельзя?

Любит он животинок, просто тогда я этого не знал. Любит любых, от собак и кошек до куриц и кроликов. Вот и разводит их у себя в частном доме, особенно обожает куриц.

– Афанасий Макарыч, – тоном заговорщика начал я. – Мы тут с батей поговорили, думаем, может, курочек завести следующим летом. А ты, говорят, большой спец в этом.

– Ну, чё-то понимаю, – дежурный положил трубку на место и подозрительно посмотрел на меня. – А чё за вопрос?

– Да вот тут присмотрели брам, десяток, белые такие, большие. Что скажешь…

– Бери! – с энтузиазмом прокричал Ермолин, не дожидаясь вопроса. – Бери, не пожалеешь. Несутся – во! Большие, жирные, мясо вкусное! О! – он поднялся с места и начал что-то изображать руками. – У меня петух есть, брама! Я его отдельно держу, он огромный, всех петухов побил, всех куриц истоптал, ё***-террорист! А он тяжёлый, ломает их, когда топчет. Так что, если что, могу показать, и возьмёте.