Прорвемся, опера!

– Осмотрите травмы поближе, Яков Вениаминович, – твёрдо сказал я. – Поймёте, что это от удара, а не от падения. От падения травма выглядела бы иначе.

– А ты-то где насмотрелся? – нервно выкрикнул тот. – А я вот…

– Яха-то у нас спец в этом, – Устинов обнял его за плечи своей ручищей, потом с силой прижал к себе сбоку, наклонил и начал водить костяшкой пальца по макушке. – Яха-то у нас большой спец по травмам. Что скажешь, Яха? А, Яха? А у тебя тут лысина? Стареешь уже.

– Уйди нахрен, Устинов! Отвали!

Ручка с трудом вырвался и отряхнул свою куртку, враждебно глядя на нас всех.

– А где тогда кровь? – он подошёл ближе, обдав меня волной перегара. – Если его стукнули по кумполу, на полу должна быть кровь. А он упал вниз, башкой ударился и…

– Да, – следачка Ирина поглядела на собаку, потом в бетонную канаву. – Вопрос верный. Павел, если у вас есть какие-то обоснования для такого…

Я всё пытался вспомнить что-то про неё. В то время у нас, если женщина и занимала должность следователя, то обязательно крепкая бабища с мощной голосиной, которая и сама смогла бы заломать преступника. А вот эта хрупкая девочка, которая ещё и всем говорила «вы», словно бы была не на своём месте.