Марионетки

Далеко не все могли позволить себе такой фамильярный тон в общении с самими Степаном Тучниковым. Вот Вероника могла и втайне даже немного этим гордилась. Всегда приятно иметь в друзьях и мужьях сложносочиненных и нетривиальных мужиков. Ей с этим везло!

– Ну, куда едем? – спросила она, когда Степан в грозном молчании рухнул на пассажирское сидение. – И не надо мне тут про неотложные дела! Нет ничего более неотложнее того, что намечается.

– Ты знаешь, что намечается? – Он посмотрел на неё в упор. – Ника, ей что-то угрожает?

Она хотела соврать, что никому ничего не угрожает, но правда была такова, что всё, связанное с болотом и Марью, было словно подернуто маскировочной сеткой, искажалось и мерцало с разной степенью интенсивности. Вероника заметила этот феномен ещё на Змеиной заводи. Даже местные жители не казались ей открытой книгой. Не все, а те, чьи родовые корни уходили глубоко в болотную воду, питались ей, заражались ей. Стеша так и вовсе «не читалась». Так же, как и дядя Тоша.

От мыслей о старике Вероника становилась одновременно грустной и злой. Ей его не хватало. Не хватало его жесткой, а порой и жестокой науки, саркастических перепалок и жизни на грани фола. Её бесило его решение. Ушел в закат с книжкой подмышкой! Старый хрен! Ушел читать сказки полудохлой реликтовой рыбе, а её бросил «на хозяйстве» совсем одну! Нет, она не жаловалась и не роптала. Да и пообвыклась за истекший год. Но ей его не хватало и с этим щемящим чувством утраты ей теперь приходилось жить и мириться.