Устинья. Возвращение

Жаль только, она его казни не увидит, но за такое…

Она Фёдору даже простит что-нибудь. Такое… незначительное.

Аксинья догнала, тронула сестру за руку.

– Устя… с няней все в порядке будет?

– Да.

Это Устинья точно знала. Будет.

– Устя… а кто это был?

– Не знаю, Асенька. Спросим сейчас. Скажи, дяденька, а как боярина зовут, который помог нам? Хочу за него свечку в храме поставить да помолиться о здравии!

Филька хмыкнул:

– Неуж не узнали, барышни?

– Откуда бы? – изобразила святую невинность Устинья.

– Царевич то! Фёдор Иоаннович!

Михайла оглядывался по сторонам.

Незаметно, по-тихому. Как на ярмарке привык… нечистый его под руку толкнул мошну срезать у дурачка. А видно ж его, такого!

Пришел павлин щипаный, хвост распустил, шапка у него с малиновым верхом, собольей опушкой, сапоги такие – тятенька небось хозяйство продаст, так и то купить не хватит. Разве что один сапог!

Михайла уж навидался!

Он и сам не из простых свиней свинья, как-никак Ижорский. Только род-от у них многочисленный, одна фамилия и есть у Михайлы. А денег нет, не дадут. Они ветка младшая, побочная, его отец и сам третий сын, и дед – четвертый, вот нынешнему боярину Ижорскому и получаются седьмая родня на кривом киселе. Сходить к нему да попросить?