Устинья. Возвращение

Разряженную в модный лембергский наряд с фижмами, в парике, напудренную так, что на белом фоне любое лицо нарисовать можно было – все равно. Помнила злые слова, которые летели в Устинью и совершенно ту не трогали. Не о сестре душа болела.

Тогда она еще могла болеть. Потом начала просто умирать…

Аксинья поняла, что проигрывает, и сменила тему.

– Ты мне скажи, ты к батюшке подойдешь? Я на ярмарку хочу…

Устя помнила эту ярмарку.

Осеннюю, веселую…

А потом, как оказалось, и ее кое-кто с той ярмарки запомнил. Но… не пойти?

Устя подумала пару минут. И улыбнулась:

– Аксинья, мы не к отцу пойдем. К матери.

– К матушке? А зачем?

Вопрос был непраздным, боярыня хоть во дворе и доме и распоряжалась, но за их пределами мало что решала. Платье дочери сшить – пожалуйста. Дочь погулять отпустить – только с батюшкиного разрешения. Которое вымаливать загодя приходится, упрашивать, выклянчивать…

– А затем. – Устя решила попробовать сделать сестру своей союзницей.

Ну, не дурочка ведь Аксинья, это просто так жизнь повернулась. Не все ее проверку проходят, кто и ломается. Нальешь воду в треснувшую чашку – и пей из ладоней.