Убийство на Острове-тюрьме

Из-за стенки доносится пение Е Пин. Она поет колыбельную:

• Спит мой кроха, засыпает,
• Мамочка его качает.
• Не тревожьте крохи сон —
• Благостным пусть будет он.

• Спит мой кроха, засыпает,
• Его мама охраняет.
• Все тепло и всю любовь
• Мир ему подарит вновь.

• Спит мой кроха, засыпает,
• Его мама обожает.
• А когда малыш проснется,
• Маме тут же улыбнется.

По палате разносится мелодичное пение. Меня охватывает неописуемый страх.

– Прости, но…

– Заткнись! Заткнись! Заткнись! Ты и так разбудила моего ребенка; почему ты не можешь заткнуться! Не смей рот открывать, не смей тревожить моего малютку! А не то я тебя убью! Убью тебя! Убью! – яростно рычит Е Пин.

Хоть нас и разделяет стена, я слышу ее крики так, будто она стоит передо мной. Я продолжаю слышать ее вопли, к которым примешивается глухое эхо ударов. Скорее всего, она бьется головой или стучит кулаком по какому-то предмету.

Я начинаю пятиться назад, пока не упираюсь затылком в противоположную стену. Яростный рев понемногу утихает. Я сползаю по стенке на пол. Сейчас я на сто процентов уверена, что у Е Пин психическое расстройство. У меня внутри все переворачивается – последняя соломинка надежды сломалась. Вообще, я надеялась получить от нее больше информации. Меня охватило небывалое чувство беспомощности. Е Пин, мягко говоря, не в себе, но далеко не все, что она сейчас сказала, выдумка. Я рассчитываю поговорить с ней после того, как она успокоится, и разузнать, известно ли ей еще что-нибудь. Подумав об этом, я не могу сдержать горькой усмешки: надо же! Я могу положиться только на сумасшедшую женщину.