Егерь императрицы. Русский маятник

– Мушкетёрам-то ажно через каждые три-четыре часа можно будет меняться да потом у костра дремать, греться, – сетовал нахохлившийся Лыков. – А нам так и стоять здесь всю ночь, зябнуть.

– Зато им до следующего вечера ещё часовыми толочься, а мы, как только совсем высветлится, в палатки к себе пойдём, – проговорил, стряхивая снег с каски, Калюкин. – Гляди, как под ночь сыпануло. Так-то оно хорошо, теперяча и каждый свежий след на земле виден будет.

– Снег – это да-а, это, конечно, лучшивее, чем дождь, – заметил вглядывавшийся в ночную темень Южаков. – С него хоть сырости такой нет. Чуете, припорошило лесок и как будто потеплело даже малё́х?

– Есть такое, – согласился с товарищем Елизар. – Ещё и без ветра, вишь, как сверху снег крупными хлопьями падает. – И смахнул его с козырька каски. – Ну чёго, Вань, пройдёмся мы, что ли, с Тишкой до оврага? Оглядимся там? А то здесь из-за снега ничего дальше пары десятков шагов не видать.

– Да чего, ладно, идите, – не стал возражать Южаков. – Только вот как обратно возвращаться будете, кашляните, что ли, заранее, а то вдруг вынырнете из темени неожиданно, а я и пальну с перепугу. Подумаю, что это разбойные ляхи бредут.