Егерь императрицы. Русский маятник

Алексей посмотрел на своих подчинённых и вздохнул.

– Простите, ваше высокопревосходительство, если бы для боя, для атаки и приступа, тогда, конечно, тогда, пусть и рваными, грязными да голодными, с вещевыми мешками за спиной, добежали. А вот для парадного гвардейского похода, да ещё и перед тысячами горожан, ну не знаю, как это возможно. – И он покачал головой.

Суворов посмотрел с прищуром в глаза Алексею и усмехнулся.

– Молодец, бригадир! Перед начальством не тушуешься, на своём стоишь, и если уж говоришь, то по делу. Так что нечего тут у меня прощения просить.

Лазарет, коли обустроились, оставляйте здесь, в этом лагере, вместе со всей его лекарской прислугой. Тут, в Польше, полагаю, армии придётся ещё изрядно постоять. До тех пор, пока эти дипломаты и политики все вопросы решат и все острые углы сгладят. И наши войска под Варшавой есть главный аргумент в любом их споре. Так что к лету отправим ваш лазарет вслед за полком, да по хорошей погоде. К лету, небось, и раненые уже на ногах будут. Так что ничего, не переживай, все в целости к вам доберутся. Можете вместе с лазаретом пока тут и тяжёлый интендантский груз весь оставить. Одним караваном в Россию всё равно пойдут. Охрану я ему выделю, обещаю. А вот так, налегке, да без тяжёлого обоза, мыслю я, не будет уж трудно в Кёнигсберг вам дойти? Теперь что скажете? Годится такое? – И он обвёл ироничным взглядом всю троицу.