Тайник абвера

Из кузова, откуда немец поливал наши окопы из пулемета, полыхнуло пламя и вспучились клубы дыма. Машина сразу остановилась. Шелестов снова открыл огонь по пехоте, повел стволом и удачно срезал пулеметчика во втором бронетранспортере. Солдат исчез, а сам пулемет, закрепленный на турели, остался с задранным стволом в небо.

Наконец немцы поняли, откуда ведется губительный огонь: на воронку, из которой стрелял Шелестов, обрушился шквал свинца. Земля перед ним просто взорвалась рыхлой волной, поднятой пулями. Максим сполз на дно своего укрытия. Надо срочно менять позицию.

Над головой пронесся шелест летящих снарядов. Потом еще и еще. По ушам резко и больно ударило от близких разрывов. Кто-то на КП батальона вызвал на себя огонь артиллерии.

Сколько продолжался грохот, Шелестов не знал. Он лежал в воронке, закрывая голову руками, а земля под ним вздрагивала и стонала, как живая, терзаемая огнем и металлом. Максим вжимался в нее и, кажется, шептал: «Потерпи, родная, мы спасем тебя, потерпи…»

Буторин умывался, стараясь не намочить бинт на голове. Его чуть задело осколком, но крови на лице было почему-то много. Он вспомнил, как вчера совсем юная девушка-санинструктор, почти школьница, пока обтирала его лицо тампоном и бинтовала голову, все время шмыгала носом. Промакивая лицо полотенцем, Буторин рассматривал себя в зеркало. Хорош, ничего не скажешь.