Поймать хамелеона

– Дом двадцать один, – первой произнесла младшая Воронецкая. – Кажется, мы пришли, Максим Аркадьевич.

В этот раз она не шептала, а говорила громко, потому и назвала выдуманное имя. Воронецкий вздохнул и остановился. Он развернулся к сестре.

– Душа моя, я все-таки настоятельно прошу не таиться перед доктором, – произнес он негромко.

– Я ведь обещала, – Глаша ответила укоризненным взором.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – строго сказал брат. – Мы должны назвать себя…

– Нет, – оборвала его сестрица.

– Но тогда ты ведь и правды ему не откроешь! – возмутился Михаил.

Глашенька передернула плечами и заглянула брату в глаза. Взор ее показался Воронецкому холодным и даже надменным. И тон, какими были сказаны следующие слова, выдали скрытое раздражение.

– Я вовсе не понимаю, зачем мне туда идти. Ты же видишь, мне уже лучше. Я стала прежней, как ты и хотел.

– Не стала, – с ответным раздражением произнес Михаил. – Я вижу, что ты продолжаешь таиться, и всё твое веселье такое же фальшивое, как и обещание быть с доктором откровенной, раз уж мне ты по-прежнему не желаешь открыться.