Поймать хамелеона

– О сестре, – с рассеянной улыбкой ответил Михаил. – Мы с ней вдвоем остались. Родней Глашеньки у меня никого нет. Вот о ней и забочусь.

– Дитя еще совсем?

– Девица на выданье. Между нами разницы всего два года. Устрою ее счастье, после и о своем подумаю.

Полянский деловито покивал, а после спросил:

– В добром ли здравии Глафира Алексеевна?

Михаил, смотревший на пруд, порывисто обернулся и впился в собеседника пытливым взглядом.

– Что такое? – опешил тот. – Отчего вы так странно смотрите на меня.

Воронецкий выдавил улыбку:

– Простите, – и нашелся, чем скрыть свою подозрительность: – Вы назвали мою сестру по имени.

– Назвал, – развел руками Полянский, вдруг выдохнул и хмыкнул: – Вот ведь. Вы, должно быть, не заметили, что назвали сестру по имени, пока говорили. Глашенька. Стало быть, Глафира. А сестрица вам родная, выходит, Алексеевна. Только и всего.

– Да, признаться, не заметил, – усмехнулся Михаил и отвернулся, чтобы скрыть оставшуюся напряженность.

Однако быстро расслабился. И вправду, чего это он вспылил? Вопрос самый обычный, который задают из вежливости. И все-таки укол подозрительности на миг опять ощутил. Что если этот Полянский виновен в состоянии Глаши? Что если он вышел не случайно, и узнать пытается, какова сейчас его жертва, не сказала ль чего-нибудь, не помянула его?