Ковчег. Обречённые на выживание

Впереди этой группы, в сером полумраке, возникали размытые очертания деревни. Она выглядела неестественно тихой, будто бы сама уже осознала свою смерть и не желала быть потревоженной. Разрушенные дома нависали над путниками чёрными силуэтами, их оконные проёмы напоминали раскрытые рты, застывшие в немом крике.

– Думаешь, здесь кто-то есть? – Еле слышно прошептал один из них, держа копьё так, что побелели костяшки пальцев.

– Если и есть, то нам может очень сильно не понравится, кто именно. – Глухо донеслось в ответ. Они не торопились входить в деревню. Слишком многое изменилось на верхних ярусах Ковчега за последние годы. Там, где раньше был просто запустение, теперь бродили те, кто не знал иного дома, кроме руин. Их называли дикарями, хотя, возможно, сами они считали себя единственными выжившими. Дикие, разукрашенные сажей, кровью и грязью, с уродливыми костяными ножами и глазами, сияющими в темноте, они нападали быстро, безжалостно, с яростью, словно защищали родные гнёзда.

Но были и другие опасности. В воздухе пахло металлом и чем-то сладковатым, знакомым и тревожным. Радиация. С тех пор, как несколько старых кораблей вмерзли в оболочку Ковчега, их реакторы начали выходить из строя. Оттуда и стала просачиваться смерть в окружающие слои. Это не была внешняя радиация – звёздный холод не мог пробить многослойную броню Ковчега, но реакторы кораблей, некогда гордые двигатели великих цивилизаций, стали медленно истекать ядом, пропитывая воздух, разрушая тела. От этого некоторые разумные мутировали. Некоторые просто исчезли. А другие возвращались, но уже не теми, кем были раньше. И теперь самые различные твари, склизкие, пятнистые, двигались в тенях, как растаявший воск, как сон, который не успел превратиться в реальность. У них не было глаз, или их было слишком много. Они ползли по стенам, шуршали в темноте, и от одного их взгляда начинало зудеть под кожей.