Великий и Ужасный – 5

– Мне кажется, что я не в полиции служу, а в психдоме, – пожаловался он. – Бабай, это ведь ты виноват. Ты по своему собственному желанию, в трезвом уме и твердой памяти пригласил сюда этих… Этих…

– Черных уруков? – поднял бровь я. – Так тут уж выбирай, Алёшенька – или дудочка, или кувшинчик. Или Инциденты как раньше, по самые гланды, когда твари до «Семирамиды» докатывались, а дожди из кислоты пополам с кровищей даже на Академгородке шли, или – мы, грешные.

– Честно говоря, я даже не знаю, что лучше, – он докурил, бросил бычок под ноги в кучу таких же бело-оранжевых остатков самоуничтожения и пошел в дежурку.

– Говнюк ты, а не Алёшенька, – громко сказал я. – Это черная неблагодарность, я считаю. Мы делаем твою работу, а что детки корнеплодами швыряются – так это всё пустяки, дело житейское. К народу надо помягше, а на вопросы смотреть – ширше!

– Куда уж ширше! – вякнул из дежурки Алексей. – В Европах, говорят, закон есть – если уруки больше трех собираются вместе, в них разрешено стрелять всем и каждому! А наш Государь вас, иродов, почему-то возлюбил и привечает!