Пророк. История Александра Пушкина

– Это он вошел в транс… – поддерживая друга, бормотал Пущин. – Прощу прощения, извиняюсь…

Они вдвоем потащили полуживого поэта к двери гадалки, несмотря на его вялые протесты: «Поедем есть страсбургский пирог[12]?»

Прорицательница, как ее уважительно называли почитатели, Кирхгоф занимала тесную комнату, наглухо задрапированную тяжелыми темными шторами. На столе тлела свеча, лежала колода карт и что-то похожее на глубокую чашу. Хозяйка беспрестанно курила трубку.

Данзас усадил сонного Пушкина на стул напротив гадалки. Пущин предусмотрительно сел рядом, подпирая друга плечом.

– Мадам! – с пафосом воскликнул Данзас. – Великий Пушкин – прямиком с Олимпа! Желает развеять мглу над своим блестящим грядущим!

– Великий ваш и не вспомнит ничего с утра… – усмехнулась гадалка.

– А мы на что?! – не сдавался Данзас, подкладывая Пущину карандаш и лист бумаги. – Записывай… давай-давай…

Гадалка отложила трубку в сторону.

– Великий Пушкин… – продолжила она, глядя на него в упор. – Дар и правда есть. И дикий, непокорный дух. А где он, там и опасность. И долгий путь. Далекий… Не всегда желанный… Страданий много…