В тени пирамид

Вдруг поплавок выпрыгнул вверх и резко ушёл под воду. Рыбак вскочил, дёрнул удочку, но прудовая жительница, показав голову размером с мужскую ладонь, сорвалась. «Ох, поспешил, – мысленно посетовал Клим. – Такого сазана вытащить – и день не зря прожит! Фунтов на пять[28] потянул бы». Удильщика окликнули, и тот, смотав снасть, зашагал в дом.

По лестнице послышались шаги, и перед Ардашевым возник мальчик в серой куртке и кепке, с пытливым взором. За ним стоял отец.

– Здравствуйте, – тихо проронил он.

– Здравствуй. Меня зовут Клим, а тебя как?

– Сергей.

– Ты помнишь своё последнее занятие с музыкантом Несчастливцевым?

– Ага.

– Давай зайдём в комнату, и ты подробно расскажешь, как оно проходило, ладно?

– Хорошо.

– Ты где находился?

– Я ждал Романа Харитоновича здесь, сидел на стуле. Потом он пришёл. Я открыл футляр скрипки, и он стал меня ругать за то, что смычок лежал вниз конским волосом. Он сказал, что конский волос извлекает из инструмента звук и потому первая заповедь скрипача – беречь его, а не тереть им бархат, и что конский волос очень чувствителен к влаге, и от этого на улице скрипка звучит по-другому. Чтобы проверить это, он тут же поиграл на моей скрипке, потом предложил мне взять инструмент и подождать его в саду, у пруда, куда он сейчас придёт и опять сыграет, а я его послушаю. Я спустился вниз. Вскоре появился учитель и стал играть, а когда закончил, то спросил у меня, услышал ли я разницу в звучании инструмента. Я честно признался, что ничего не понял. Он покачал головой, и мы опять поднялись в дом.