Плохие девочки попадают в Рай

Но только не сегодня, и только не когда Диана становится к высокой крестообразной распорке. Не помню, как она называется, да это и неважно, важно только то, что Роб запирает ее запястья в кожаные наручники. Точнее, как он это делает. Сначала скользит пальцами по предплечью и только потом затягивает ремешки.

Я, кажется, забываю как дышать, и не только я. Там ведь и до них что-то происходило, на сцене, но в зале все равно было достаточно шумно. Сейчас у всех кончились слова, тишина стоит такая, что мне кажется, я слышу скрип затягиваемой на запястьях Ди кожи. Это, конечно, обман слуха, но я все равно задерживаю дыхание. Ощущение такое, что я сейчас вдохну, выдохну – и нарушу всю красоту момента.

Волосы ей тоже убирает он: стягивает в пучок, открывая на всеобщее обозрение изящную спину. Ягодицы. Сейчас, когда она распята, обнажена и на первый взгляд беззащитна (потому что беззащитность и Ди – слова-антонимы), ее ноги кажутся особенно длинными.

Не представляю, остался ли в зале мужчина, который ее не захотел. Хотя, возможно, те, что сидят на цепи, сейчас представляют себя на ее месте со своими госпожами. Не знаю, как у них мозг там работает, я же неотрывно слежу за Робом. Вот он отходит, осматривая ее, снимает с большой подставки кнут (или хлыст?), который вынесли перед самым началом представления.