Дурень. Книга вторая. Позывной «Калмык»

Сашка сразу то ли к вдове, то ли нет, бросился. Почём, мол? Четыре тысячи запросила Растеряева. И это много, если честно, постройки дворовые-то все сгорели. И дом перекрывать надо. И ставни менять. И стёкла все выбили при тушении, или они полопались. Но Сашка торговаться с несчастной женщиной не стал. Для него четыре тысячи не сильно большие деньги. Может себе позволить. Щенки за год больше приносят.

Вообще, если с высоты прожитых лет оглянуться, то Сашкин отчим грузинский столько добра для пасынка сделал, что умышленно проделывай он это и половину бы не получилось. Одни кавказские овчарки за пять лет принесли денег столько, что в принципе можно выкупить у банка закладные на Басково. А ведь ещё лес почти нетронутый. А два этих самых Клайдсдейла, которые теперь сами до пяти размножились. Кобыла раз в два года жеребёнка приносит.

Ну, и родичи его пригнали Сашке девять коней. Кони не те… не Клайдсдейлы, не шайры, не… Обычные кавалерийские лошади. Все девять трофейных лошадок бывшие вояки сопроводили в Рязань и там на рынке сбыли, не сильно торгуясь, так для вида. Обычная кавалерийская лошадь стоит от ста до двухсот рублей, примерно за сто пятьдесят восемь штук каждую и отдали. Нужно было, чтобы на них внимание особо не обратили. Потому, каждый продал по два коня, а оставшийся на неделю ещё Александр Коморин, потом продал и девятого – княжеского. Тот какие-то кровя арабские имел и ушёл за семьсот рублей. А на полученные деньги старички сами купили три лошадки. Один жеребец бы помесью фриза с кем-то тоже не маленьким, второй возможно был битюгом, чувствовалось, что в предках были рысаки, а сам здоровущий. И главное, оба жеребца были вороные. Купленная кобыла была рыжей, и хозяин утверждал, что это порода французская – першерон. Ну, что без знатока верить продавцам не стоит, Сашка уже убедился.