Няня для дочки отшельника

Жмурится, трясет волосами, горько усмехается…

Закрывает лицо руками…

– Вы же понимаете, что это очень личная история? – в конце концов, спрашивает меня Михаил сдавленным хриплым голосом.

– Понимаю, – отвечаю тихо, – личная и очень болезненная… Но я не могу этого не спросить. Это не праздное любопытство. Я же педагог…

Михаил снова закрывает глаза, шумно дышит…

– Вы правы.

Встает, делает пару шагов по кухне, замирает у окна ко мне спиной.

– Когда Лиза родилась… – начинает, но тут же оборачивается. – Я же могу рассчитывать, что это все останется между нами?

– Безусловно, – киваю я. – Если речь не идет о преступлении против ребенка.

Он пару секунд вглядывается в меня, тут до него доходит смысл моих слов, его глаза округляются, он хмурится, будто собирается на меня наорать, но… Снова отворачивается.

– Нет, – отвечает глухо, – преступления не было. Если, конечно, не считать преступлением сам факт присутствия…

Опять молчит.

Молчу и я.

Понимаю, что то, что я хочу услышать – для него настоящая трагедия. Понимаю, что он винит себя, понимаю, что, скорее всего, не зря… И все равно я должна знать…