Последняя попытка

– Валера, – обратилась я к отцу, перебивая его на полуслове. Его глаза обиженно сверкнули глаза, но я привычно проигнорировала сей факт. – Ты вчера ходил в поликлинику?

Он кивнул и начал подробно рассказывать об очередях в кабинет за рецептами и за лекарством. Часть лекарств ему полагалась бесплатно, так что это была его обязанность ходить по врачам. Я понимала, что ему явно не хватает общения, но мне и разговаривать с ним было сложно. Я не могла простить его за слабость в тот период, когда он был нам больше всего нужен. Да и сейчас, вместо того, чтобы найти себе хоть какую-то работу, он просто сидел дома. Он же болеет! Это только я не имела право болеть с девяти лет.

Тряхнув головой, я заставила себя не думать об этом. Не вспоминать. И все-таки расстегнула босоножки и направилась в детскую. На улице были сумерки, но я включила свет. И встала рядом с окном, так чтобы мой силуэт был отчетливо виден. Это наш условный сигнал, означающий, что дома тебя ждут и беспокоятся. Так Лёша каждый вечер встречал меня с работы. Иногда заметив меня во дворе, выбегал на улицу навстречу мне. Если было слишком поздно, то за такие выходки я его ругала. Но каждый раз, видя силуэт в окне, я замирала от умиления.